Высокопреосвященнейший архиепископ Николай, в миру Иван Дмитриевич Касаткин, родился в селе Егорье, на реке Березе, Бельского уезда, Смоленской губернии. 

Село это находится в семидесяти верстах от города Белого, по летнему тракту, и в сорока пяти верстах – по зимнему, по направлению к северу, в глухих лесах, в соседстве с местностью, известной под именем «Бельской Сибири», и по месту рождения своего высокопреосвященный Николай был соседом другого великого человека, С.А.Рачинского, родившегося в селе Татеве, Бельского же уезда. Но меняются времена, а с ними получают известность и просветляются и глухие местности, - теперь в одной четверти версты от села Береза находится станция Мостовско-Виндавской железной дороги Мостовое, отделенная от села только рекою Березою.

Отец Ивана Дмитриевича Касаткина, Дмитрий Иванович, был диаконом в селе Береза. Мать звали Ксенией Алексеевной, она родилась 24 января 1806 года. Бракосочетание Дмитрия Ивановича с Ксенией Алексеевной состоялось 15 февраля 1829 года. У супругов Касаткиных, как видно из памятной книжки, веденной самим отцом диаконом Касаткиным, было четверо детей: первый сын, Гавриил, родился 18 марта 1832 года и умер 28 июля того же года. За ним следовала дочь Ольга, родившаяся 6 июля 1833 года, при сем в памятной книжке отмечено: восприемником ее был «тесть», - отсюда следует, что Дмитрий Иванович Касаткин поступал в село Береза на сдаточное место, со взятием в замужество дочери диакона Алексия Савинского. Третьим сыном у супругов Касаткиных был Иоанн, родившийся 22 августа 1836 года, и последним – сын Василий, родился 16 марта 1840 года.

Трое детей отца диакона Касаткина: дочь Ольга и сыновья Иоанн (ныне архиепископ Николай) и Василий – здравствуют доселе. Ольга живет в селе Егорье с детьми, а отец Василий в сане протоиерея – настоятель женского Сретенского монастыря в городе Сызрань Симбирской губернии.

В 1841 году, 11 октября, отец диакон Дмитрий Касаткин овдовел. В памятной книжке о покойной своей жене он оставил такую запись: « От рождения до бракосочетания жила 22 года, от бракосочетания до смерти 12 лет, а всего жила 34 года и 8 месяцев. Была из женского пола самого большого роста, волосы имела темно-русые, лицо белое, нос умеренный, большой лоб, несколько нависшие глаза. Скромна и набожна».

Со смертью жены на руках отца диакона Касаткина осталось трое маленьких детей, из коих старшей дочери было восемь лет, сыновьям – Иоанну пять лет, а Василию – меньше года. Все заботы о воспитании детей пали на одного молодого вдовца, который и воспитал их соответственно своему званию и своим средствам: дочь воспитывалась дома, а сыновья по достижении школьного возраста определены были в духовное училище.

Воспитание детей и теперь сопряжено с великими заботами и расходами, но все эти заботы и расходы увеличиваются у вдовых священнослужителей, которым приходится выбирать женскую прислугу с великой осмотрительностью. Увеличивались расходы у бельского духовенства по воспитанию детей и по причине отсутствия духовного училища в городе Белом, и оно, по необходимости, вынуждено было отправлять своих детей в Смоленск, Вязьму, а живущие на северо-восточной окраине уезда – во Ржев (Тверской губернии) и Торопец (Псковской губернии). В одном из этих училищ начинал свое школьное образование и старший сын отца диакона Касаткина – Иоанн, а в 1849 году, по открытии училища в Белом, переведен был в Бельское. Возвращаемся к памятной книжке отца диакона. «В 1850 году, - пишет он, - поступил в Рославльский монастырь Смоленской губернии, в 1855 году выбыл из монастыря – в село Береза». Поясняем эту запись.

К этому времени достигла совершеннолетия старшая дочь его Ольга, которой он и сдал место. Зятем его был Филипп Измаилов, но он пожил недолго, от трех до четырех лет, и умер, оставив жену с единственной дочерью Анною. (Она была в замужестве за моим родным братом Василием, священствовавшим в Симбирской губернии; оба они умерли. – Прот. П. Синявский). Вследствие этого отец диакон Касаткин вышел из монастыря и опять занял свое место в Березе, чтобы дать возможность сыновьям продолжить учение. Из этого свидетельства видно, что диакон Касаткин жил в монастыре, не принимая иноческих обетов. Как ни тяжела была потеря молодого зятя, но все же она облегчилась тем, что в доме отца диакона был теперь свой родной глаз, за хозяйством его смотрела овдовевшая дочь.

В 1857 году старший сын его Иоанн окончил семинарию первым студентом и отправлен был в Санкт-Петербургскую Духовную академию на казенный счет. В следующем году сгорел дом отца диакона. В 1860 году отец диакон Д.И.Касаткин вышел в заштат, а старший сын его Иоанн окончив академию, в сане иеромонаха, с именем Николай, отправился в Японию. В заштате отец диакон Касаткин прожил восемнадцать лет. В 1867 году он ездил к сыну Василию в село Кувай Симбирской губернии, так как этот сын его по окончании курса в Смоленской семинарии поступил священником в означенную губернию.

В 1870 году приезжал на родину для свидания с отцом и старший сын его, иеромонах отец Николай. В Березе тогда священствовал товарищ его по семинарии, отец Василий Руженцев, скончавшийся в сане протоиерея 21 января 1905 года. Был отец Николай и в городе Белом, одновременно с епископом Серафимом, который принял его весьма неблагосклонно и сделал даже выговор, что он без монашеского клобука. Отец Николай оправдывался отдаленностью своего местожительства и продолжительностью путешествия по разным государствам, океанам, морям и каналам, и что в таком виде он являлся и ко двору.

В то же время Япония от нас была далека, и чтобы из Петербурга попасть в нее, нужно было ехать не на восток, как теперь, а на запад: Балтийским морем в Атлантический океан, Средиземное море, Суэцкий канал, далее Южный океан и наконец – Тихий, от которого Япония лежит в таком направлении, как Балтийское море от Петербурга. И первое путешествие отца Николая в Японию продолжалось едва ли не более года. Хотя в кратком очерке жизни высокопреосвященного Николая, помещенном в №4 «Смоленских епархиальных ведомостей» за текущий год сказано, что Иван Д. Касаткин, рукоположенный в иеромонахи 30 июня 1860 года, осенью того же года прибыл в Японию, но есть другая дата прибытия отца Николая к месту служения – 8 июля 1861 года. (Дата прибытия иеромонаха Николая (Касаткина) в Хакодате – 2/14 июля 1861г. – Примеч. сост.)

Во время первого своего пребывания на родине в 1870 году отец Николай, бывши в Белом, посетил своего товарища по семинарии, отца Ракитского, бывшего священником в градской Воскресенской церкви; удостоил своим посещением и меня, в то время еще бывшего учителем в духовном училище; встретился у меня и со своим знакомым по семинарии, тоже учителем, В.Н.Пляшкевичем; и вот здесь-то он выразился, что «теперь он на опыте убедился, что земля кругла», очертив тот путь, по которому он ехал в Россию и обратно поедет в Японию. В эту же поездку (1870) иеромонах отец Николай произведен был в Петербурге, при отъезде в Японию, в сан архимандрита и поставлен начальником Японской Духовной миссии, а до тех пор он числился при Русском консульстве.

Припоминается нам и другой случай из жизни молодого японского миссионера, аналогичный с тем, который произошел у него с епископом Серафимом. Посетил однажды отца иеромонаха Николая местный архипастырь (Святитель Иннокентий (Вениаминов)), уже много потрудившийся и много достигший на миссионерском поприще. Сей архипастырь (ныне уже почивший), увидев отца Николая, занимающегося английским языком, не одобрил этих занятий.

В 1880 году архимандрит Николай вторично приезжал в Россию и на родину, и в эту поездку, 30 марта, архимандрит Николай хиротонисан во епископа Ревельского. На родине он уже не застал отца в живых – тот умер 10 марта 1878 года, не дожив двух лет до того времени, когда сын его был возведен во епископа.

Там (на родине) жива была и теперь здравствует старшая сестра высокопреосвященного Николая, Ольга Дмитриевна Куницкая, 77-летняя старуха, и три ее сына: Иван, Александр и Андрей Куницкие, неслужащие дворяне. Мать их, Ольга Дмитриевна, по смерти первого мужа своего, диакона Филиппа Измаилова, вышла в замужество за дворянина Илариона Михайловича Куницкого, который также уже умер (1896 г.).

За все время своего пребывания в Японии высокопреосвященный Николай вел и теперь продолжает вести переписку с сестрой и ее детьми, а своими племянниками. Покойному отцу он приобрел в собственность небольшой участок земли, в смежности с причтовою землею села Береза, которым теперь пользуется сестра его с детьми. Не забывал высокопреосвященный Николай и подрастающего поколения своих односельчан-крестьян. В деревне Коптянке устроена церковно-приходская школа имени высокопреосвященного Николая. На устройство этой школы он выслал 200 рублей и столько же ежегодно высылает на содержание ее с 1902 года и по сие время. Вспомнил высокопреосвященный Николай и о родном Бельском Духовном училище. В истекшем году, когда Общество вспомоществования нуждающимся ученикам Бельского Духовного училища избрало высокопреосвященного своим почетным членом, он выразил «глубочайшую благодарность общему собранию членов этого Общества» и на нужды учеников выслал свою жертву – сто рублей...

Горячо любят прихожане села Береза своего родного односельчанина, высокопреосвященнейшего архиепископа Николая, такою же любовью отвечает и он им. Появляясь редким гостем в родных краях, он собирает бывших сверстников своего детства и ведет с ними увлекательные беседы об отдаленной Японии, о нравах и обычаях ее жителей... Нужно ли упоминать о том, сколько радовался и одновременно скорбел покойный отец высокопреосвященного? Когда заходила речь о далекой Японии, где начинал свои апостольские подвиги его сын – иеромонах Николай, отец диакон положительно заливался слезами и при этом прибавлял, что «дети его оправдали свою фамилию: подобно перелетным птицам, разлетелись в разные и далекие стороны!» И мы к этому прибавим, что и сам отец диакон полетал по матушке Православной России. Из записной книжки его видно, что в 30-х годах прошлого столетия диакон Касаткин, в качестве сборщика денег на реставрацию приходского храма, прошел по семи губерниям: Петербургской, Московской, Смоленской, Тверской, Новгородской, Могилевской и Псковской – и посетил почти все уездные города этих губерний. И кроме сего, уже на старости лет, в 1877 году, он путешествовал к сыну Василию в Симбирскую губернию. Роста отец диакон Касаткин был среднего; не тучен, но крепок телосложением, посему и в старости отличался подвижностью; морозов не боялся и теплых сапог не носил, и замечательную имел привычку: выезжал из города Белого в свое село непременно на ночь, хотя большая часть пути пролегала по огромным и темным лесам. «Ночью, - говаривал он, - не будет задержек от встречных путешественников».

Исполнилось пятьдесят лет пребывания высокопреосвященного Николая в Японии. Первой резиденцией его был город Иедо, затем Хакодатэ, а теперь местопребывание его в Токио. (О. Николай прибыл в 1861 г. В Хакодатэ, а в 1872 г. – в Токио – Примеч. сост.) Что сделано для Японии высокопреосвященным Николаем за это продолжительное время, это должно быть занесено на страницы истории Русской Церкви. Мы не берем на себя непосильной роли биографа просветителя Японии, а старались только изобразить его жизнь от рождения до поступления в Японию с той обстановкою, в какой протекло детство и юношество будущего апостола Японии.

Хотелось бы нам проследить первые шаги юного русского миссионера, 23-летнего иеромонаха отца Николая, когда он в первый раз поставил свою ногу на японскую территорию. В то отдаленное время Япония от нас была не только далека, но и малоизвестна настолько, что когда я в первый раз явился в местный почтамт с письмом, адресованным в Японию, то привел господина почтмейстера в большое затруднение. После долгого раздумья он задал мне такой вопрос: а в каком это государстве будет Япония? Я ему дал ответ, но все-таки он не принял моего письма. Тогда я взял с собою товарища-специалиста, учителя географии, и больших трудов стоило нам двоим убедить почтмейстера в существовании на земном шаре Японской империи, и только после этого письмо было принято. Но возвращаемся к юному миссионеру, иеромонаху отцу Николаю, высадившемуся на Японский берег.

Вероятно, робки, рассчитаны и осторожны были первые шаги его на чужой земле и среди совершенно чуждых ему людей, тем более что он и не именовался миссионером, а прикомандирован был к русскому консульству для удовлетворения религиозных потребностей членов этого учреждения. Что же видел, чувствовал и испытывал в своей душе этот миссионер? Выше мы сказали, что покойный отец его при воспоминании о Японии речь свою растворял слезами. Возможно, что и сына его, взявшего крест миссионера, давила тоска по родине, разлука с близкими, с самою родиною и, наконец, одиночество полное в иноверной и иноязычной стране! Прежде всего, ему нужно было взяться за изучение местного языка, который, по его словам, представлял первую, но самую трудную преграду на предлежащей ему деятельности, потому что японский язык труднее даже китайского. Но все эти препятствия, благодаря усиленному труду и настойчивости отца Николая, были препобеждены – Богу содействующу!

Особенно успешно стала развиваться деятельность русского миссионера после того, как он успел обратить в христианство некоего Павла Савабэ, личность довольно заметную в религиозном отношении в Японии. Этот Павел Савабэ долгое время был дорогим и незаменимым сотрудником высокопреосвященного Николая, который и оплакал кончину его слезами искреннего сожаления!

Год от году осваиваясь с новой местностью, с обычаями ее жителей – бытовыми и религиозными – и со своей деятельностью, иеромонах отец Николай пришел к убеждению, что для большего успеха в предлежащем ему деле, кроме национального языка японцев, ему необходимо владеть и английским, который в Японии является общераспространенным языком, посему-то он и взялся за изучение этого языка. Шли годы за годами, с ними развивалась и миссионерская деятельность; из малого зерна христианства, брошенного рукою отца Николая в землю языческой Японии, возросло великое древо Православной Восточной Церкви в Японии, которую справедливо можно назвать дщерию Православной Русской Церкви! Под сению юной Японской Православной Церкви к 1 января текущего года, как сообщено было в № 9 «Церковного вестника» находилось: церковных общин (которые, вероятно, соответствуют нашим приходам) 265, христиан в них 31 538 человек. Священнослужителей 42, в том числе: архиепископ и епископ – оба русские, 33 иерея – японцы, 7 диаконов, один из них русский. Учителей церковного пения и вместе причетников 12, проповедников 118. Крещено в продолжение года 1 120 человек. В Токио имеется семинария, женское училище и переводческая комиссия из девяти лиц. Издается два журнала: «Православный вестник» - двухнедельный и «Православная беседа» - ежемесячный. Кроме храмов, устроенных раньше, заложен таковой в Оосаки, для поминовения умерших в плену наших соотечественников – русских воинов. Продолжается перевод богослужебных книг и святоотеческих творений – святого Ефрема Сирина и Димитрия Ростовского.

Из этих сведений видно, что архиепископ Николай, основатель и начальник Российской Духовной миссии в Японии, не вотще потрудился и продолжает трудиться на своем посту. И мы, кажется, не погрешаем, называя высокопреосвященнейшего архиепископа Николая просветителем и апостолом Японии!

Небесный Пастыреначальник, Господь наш Иисус Христос да продлит преклонные годы восокопреосвященнейшего архиепископа Николая, да укрепит его старческие силы на многие годы для дальнейших подвигов.

 

Город Белый Смоленской губернии. 1910 год.